Наперекор стихии - Страница 117

117

— Но сейчас он болен, — возразила Селена, она слышала от самой Полины Меттерних о все ухудшающемся здоровье императора.

Полина сказала, что, несомненно, императора ослабила бесконечная тяга к женщинам, но она допускала также, что не только распущенность в любовных делах плохо влияла на здоровье императора. Его мучила постоянная боль из-за камней в пузыре, и, отклонив услуги врачей, он предпочел опиум. Селена, как и многие другие в придворных кругах, знала, что теперь перед выходом на люди император использовал косметику, чтобы никто не заметил, каким больным он выглядит.

Подобные слухи не могли оставаться в секрете, и теперь враги императора по всей Франции набирали силу, а на прусской границе выжидал Бисмарк, с холодной свирепостью подкрадывающегося волка. Рауль выказывал презрение к прусской армии, но среди французских военных были и другие, все еще в меньшинстве, относящиеся к Пруссии с опаской.

Но большая часть высшего света Парижа, с ее талантом игнорировать все неприятное, пропускала мимо ушей угрозы генералов Бисмарка, забывала об опасности собраний французских рабочих и продолжала погоню за бесконечными развлечениями, какие только можно было найти в этом великолепном городе. Селена смотрела на длинную череду экипажей, выстроившуюся перед оперным театром, и слушала Рауля.

— Ты не должна выглядеть такой серьезной, дорогая. Я хочу, чтобы ты сегодня развлекалась. «Фауст» — одна из твоих любимых опер, не так ли?

Она кивнула, заставив себя улыбнуться. Но даже когда они вошли в ложу и заиграла музыка, Селена не могла подавить беспокойство. Во время первого акта, в начале «Хора солдат», шум на улице становился все громче, так что скоро стало невозможно слушать пение. Даже Рауль не мог оставаться безразличным и поднялся.

— Куда ты? — взволнованно спросила Селена.

— Хочу посмотреть, что происходит, — сказал он.

— Ты не пойдешь на улицу… Ты не должен.

— Хорошо, — сказал он, успокаивающе улыбаясь. — За сценой есть окна. Если тебе так будет спокойнее, я пойду и посмотрю оттуда.

— Я пойду с тобой.

— Селена, в этом нет необходимости! — Но, увидев ее непреклонность, он пожал плечами: — Ну хорошо, если ты так хочешь…

Кавалеристы уже приехали, и когда Рауль и Селена подошли к окну за сценой, они увидели, что военные с оголенными саблями врубались в толпу. Женщины кричали, мужчины посылали проклятия, но медленно, почти незаметно, толпа отодвинулась и обратилась в бегство.

— Вот видишь, я говорил тебе, — сказал Рауль. — Толпа не представляет угрозы для кавалерии. Пойдем. Давай вернемся и досмотрим представление, скоро начнется следующий акт.

Немногие из зрителей собрались у окна за сценой, чтобы наблюдать схватку между кавалерией и толпой, остальные же оставались сидеть в своих ложах и в партере. Офицеры, великолепные в своих мундирах, флиртовали с хорошо одетыми дамами, и им не было никакого дела до того, что происходит снаружи.

К тому времени, как занавес поднялся перед следующим актом, с улицы перестал слышаться шум, но Селена не могла забыть жестокую сцену, которую только что видела. Она не удивилась, откуда Рауль так хорошо знает то, что расположено за сценой оперного театра, так как знала, что его последней любовницей была одна из хорошеньких балерин, танцующих сейчас перед ними.

34

Близился вечер, когда открытый экипаж подкатил к дому на улице Риволи, и Рауль помог Селене выйти. Хотя она выглядела модной и уверенной в шелковом платье в сине-белую полоску, с прической, сделанной с помощью изысканного шиньона, и в маленькой круглой шляпке, украшенной завитыми белыми и синими страусиными перьями, — несмотря на все это ее лицо было бледным, а в глазах блестели слезы, которые она пыталась сдержать с тех пор, как проводила Кейта на станцию в сопровождении одной из горничных.

— В самом деле, Селена, — нетерпеливо сказал Рауль. — Ты довольно смешно себя ведешь, выставляя напоказ свои чувства из-за того, что ребенок уезжает на лето.

— Не только на лето, ведь осенью он поедет в пансион, и тогда я смогу видеть его только на каникулах. Рауль, почему, в конце концов, ты не мог позволить провести лето вместе с ним в Лоррейне? Я уверена, твои родители были бы рады мне.

— Вне всякого сомнения, но твое место рядом со мной. — Его глаза сузились от подавляемого раздражения. — Мы уже все решили.

— Ты решил, — возразила Селена.

Он открыл входную дверь, и она вошла следом за ним.

— Завтра бега гран-при в Лонгшамп, потом визиты в Сен-Клу, Фонтенбло и Биарриц. Многие женщины пошли бы на все ради такого лета, — сказал Рауль.

— Тогда почему бы тебе не взять одну из них на мое место? — сказала Селена, безразличная к тому, что их может услышать Бланш, горничная, спустившаяся в это время в холл. — Например, помощницу модистки. Мне говорили, что она вполне порядочна и ведет себя как леди.

— Селена, достаточно.

— Прости, — устало сказала она. — Я только хотела провести эти несколько месяцев вместе с Кейтом. Рауль, почему мы должны посылать его в школу осенью? Он ведь еще совсем малыш!

— Кейту шесть лет, и хватит ему цепляться за твои юбки, его достаточно изнежили и избаловали. Ему необходимы компания других мальчиков и дисциплина, которой его научат в школе.

— Дисциплина? Как резко звучит это слово.

— Ну разумеется. Солдату нужна дисциплина, и он еще не скоро научится подчиняться порядку.

— И я должна молчать? Я его мать, Рауль, я люблю его…

— В этом никто не сомневается, — холодно ответил Рауль. — Ты его слишком любишь и опекаешь. Он ведь не инвалид, а высокий и крепкий, способный постоять за себя среди других мальчиков.

117