Наперекор стихии - Страница 52

— Он многое значил для тебя, да?

И когда Брайн ответил молчанием, Слайдл продолжил:

— Трагическая утрата… Тяжелая… Я знал Майкла Дюрана, тогда, в Нью-Орлеане. Он был почтенным джентльменом, кредитовал Конфедерацию…

— Он всегда был щедр ко мне. Щедрее, чем мог бы быть…

— О да… — Слайдл выглядел смущенным. Прожив много лет в Нью-Орлеане и женившись на девушке из креольской семьи, он не мог не слышать о скандале между родственниками Майкла Дюрана и его второй женой, матерью Брайна. — Мои соболезнования… — наконец произнес комиссар.

— Спасибо, сэр, — ответил Брайн с той же формальной учтивостью. — А сейчас мне нужно идти, не хочу вас задерживать.

— И еще… — остановил комиссар. — Твоя встреча с герцогом де Морни.

— Я поговорю с ним сегодня вечером у Жизель Сервени и постараюсь склонить на нашу сторону. И если ирландцы дадут нам займ, мы покажем Северу, что наши корабли способны сделать с их блокадой.

— «Ариадна» внесет свой вклад в дело Конфедерации! Не сомневаюсь в этом!

— Я обещаю вам это, сэр.

Но в этот момент Брайн не думал о Конфедерации. Он думал о Майкле Дюране… И, произнося эти слова, он прежде всего давал обещание своему отчиму.

— Иветта де Реми посетит бал, — говорил тем временем Слайдл. — У нее будут последние инструкции для тебя из Бордо. Даже не знаю, где «Ариадна» встретится с французским кораблем, который доставит провизию и оружие…

— Жаль, что мы не смогли вооружить корабль прямо в Бордо, — сардонически улыбнулся Брайн. — Наполеон симпатизирует Югу, но побаивается в открытую портить отношения с правительством Линкольна. Впрочем, так же, как и лорд Расселл…

— До тех пор, пока ваш корабль не будет полностью вооружен, вы будете легкой добычей для любого корабля янки.

— Как только Иветта де Реми передаст информацию, мы тут же вступим в контакт с купцом, везущим наше оружие.

— Мисс Иветта нас еще никогда не подводила. Она наиболее эффективный агент, а кроме того, красивая женщина.

— Полностью согласен с вами.

Слайдл проводил гостя до двери кабинета.

— Я сам найду дорогу, — остановился Маккорд.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Удачи, капитан. И хорошей охоты.

Выйдя из дома Слайдла, Брайн отпустил дожидавшийся экипаж. Несмотря на ледяную изморозь, ему хотелось прогуляться. Он уверял себя, что сейчас не время поддаваться эмоциям, но слова из письма Мари не шли из головы: «У меня есть еще один сын, сражающийся за наше дело…»

Брайн быстро шел по скользкому тротуару, задевая прохожих, мимо огромных, сверкающих огнями магазинов, великолепных, недавно отстроенных особняков и новых, еще не законченных зданий растущего со всех сторон города. Города, который должен будет стать памятником Наполеону и его империи. Города, ради которого сносились целые кварталы жалких лачуг, и лишь кое-где убогими островками теплились их остатки с несчастной сворой полураздетой детворы.

Такие же дряхлые лачуги наполняли и Нью-Орлеан, и Брайн знал, что мог пропасть после того, как его мать, красивая и легкомысленная женщина, перешагнув через него и своего нового мужа, Майкла Дюрана, убежала с театральным продюсером, пообещавшим сделать из нее вторую Лолу Монтес. Но отчим чувствовал ответственность перед замкнутым, вспыльчивым десятилетним мальчишкой — живым напоминанием произошедшего скандала.

Брайн никогда не знал своего отца.

— Бригадир железнодорожных строителей, — обмолвилась однажды мать. — Большой, симпатичный ирландец… Мне было пятнадцать. Я работала в гостинице, где он остановился. — Она презрительно рассмеялась. — Он ожидал, что я буду таскаться за ним, жить в хибарах. Какое-то время так и было…

Лидия бросила Теренса Маккорда и ушла с театральной труппой. И даже узнав о беременности, она не вернулась назад. Детство Брайна прошло в переездах из города в город, в плохоньких отелях, на постоялых дворах и даже в палатках, когда труппа гастролировала в Калифорнии и Неваде.

Лидия Маккорд не испытывала недостатка в поклонниках. Большого таланта актрисы у нее не было, зато утонченная, сияющая красота притягивала мужчин.

Весной 1843 года, когда труппа выступала в Нью-Орлеане, Лидию увидел Майкл Дюран. Узнав, что он — владелец «Белле Фонтане», большой плантации в верховье реки, и вдовец, она положила на него глаз. Возможно, Дюрана пьянила красота этой женщины. Или, цинично думал Брайн, неудавшейся актрисе удалось убедить его, что из нее получится замечательная мать его детям. А может быть, находясь в отчаянии из-за потери любимой жены, он не разглядел подлинную сущность этой вертихвостки. Так или иначе, через шесть недель они поженились и Майкл Дюран взял молодую жену и приемного сына в «Белле Фонтане».

Мари и Дженни приняли Брайна. Дженни была стеснительной, тихой и вежливой девочкой. Мари, ровесница Брайна, росла сорвиголовой. Взяв с него клятву не выдавать секретов, она тут же провела его по всем своим любимым местам на пруду, где они часто купались вместе; позволяла кататься на своем пони, пока Майкл Дюран не купил Брайну собственного.

Но Чарльз Дюран, на пять лет старше приемыша, с самого начала относился к «родственничку» враждебно. Не делая открытых замечаний по поводу выбора своего отца, он всем своим видом давал понять, что не одобряет его.

Впрочем, первые месяцы в «Белле Фонтане» были приятными для малыша. Постепенно он привык воспринимать роскошь плантации как должное: пони, новая одежда, тихая, солнечная классная, где они занимались с сестрами…